Из всех не самых приятных состояний бессонница, наверняка, является несомненным лидером. Хотя бы потому, что с ней волевым усилием даже самому сильному и решительному человеку справиться невозможно. Нельзя заставить себя спать, если сон не идет. И даже физическая измотанность и усталость не всегда спасают. Сознание, плавающее на зыбкой грани, полнится размышлениями, образами, которые так реальны. И кажется, что желанное забытье так близко. Но это лишь иллюзия. Опасная иллюзия…
Ремус прекрасно знал, что в его случае означает приход этого состояния. Бессонница для волшебника была первым звоночком, предвещавшим, что время полной луны близко. Даже в календарь не смотри… С сонными зельями Люпин предпочитал не экспериментировать. Один раз попробовал, так чуть разобрался с последствиями. В период близкого полнолуния его организм и психика демонстрировали непредсказуемые реакции.
А потому, бесполезно проворочавшись с час в постели, волшебник решил не тратить время зря, предпринимая бесполезные попытки уснуть. Лучше прогуляться в библиотеку, почитать что-нибудь. Или незаметно выбраться к хижине, привести там все в должный порядок. Днем все равно на все эти приготовления нет ни времени, ни возможности. Днем в коридорах, да и в других помещениях школы слишком людно. Кто-нибудь да заметит, как староста скрывается в открывшемся в стене проходе. А где один внимательный, там и сразу десяток. Ночью же безопаснее. И даже если не повезет нарваться на Филча и его пушистую подругу, у Люпина есть вполне себе железное оправдание полуночным прогулкам. Он как никак староста. Мог что-то услышать, мог просто хотеть проверить, что все студенты там, где им положено находиться. Похвально, разве нет? Кто может заподозрить положительного во всех отношениях студента Ремуса в чем-то недозволенном? Репутация, знаете ли, порой играет очень на руку. И даже вечно желчный и злобный Филч не сможет придраться.
Поразмыслив и утвердив этот план как вполне достойный и разумный, Люпин, стараясь сильно не шуметь, хотя его сосед спал таким крепким сном, что начнись война, и ухом не поведет, покинул отведенную ему в башне Гриффиндора комнату. В коридорах и общей гостиной было пусто. Это радовало. Объясняться сейчас с кем бы то ни было не хотелось. Хотелось глотнуть свежего воздуха, еще не по-весеннему теплого, но уже и по-зимнему холодного. Ремус любил такие переходные сезоны. Было в них что-то непредсказуемое и загадочное. Потому, недолго думая, Люпин из башни прямиком направился во двор школы. Где-то неподалеку он слышал скрипучее мяуканье кошки, а затем тяжелые шаги её хозяина. Благо, встречи с этими двумя неприятными созданиями сейчас удалось избежать. Но Ремус взял себе на заметку, что лучше смотреть в оба и прислушиваться.
Ночь, как вскоре смог убедиться волшебник, была прекрасной. В меру теплой и свежей, тихой, но наполненной особыми, свойственными только ночи звуками. Облокотившись спиной о ствол дерева, Ремус, запрокинув голову, рассматривал звездное небо в просветах кроны. Спокойствие… На миг даже показалось, что, если лечь в постель, парень крепко уснет. Но он знал, что всё это происки подсознания, обман. И в душной комнате все снова повторится. Люпин негромко вздохнул, переводя взгляд с темного неба на окружающие пейзажи. Он не любил жаловаться кому бы то ни было на свои проблемы. По сути это и не проблемы, так мелкие неудобства, обусловленные известной причиной. Еще несколько лет назад приближение луны было сродни катастрофы. Сейчас Рем воспринимал оное спокойнее. В конце концов, любые неприятности проще переносить, если в них ты не один. Улыбнувшись своим мыслям, Люпин последовал дальше по аллее.
Проходя мимо оранжереи, Ремус обратил внимание, что боковая дверь прикрыта неплотно.
– Странно, – негромко обронил он, остановившись. – Работники забыли запереть? Или кому-то тоже не спится…
Конечно, можно было пройти мимо. Чай, не его проблемы. Но с другой стороны, там может быть кто-то из знакомых. Вряд ли Филч зайдет со своей маниакальной проверкой так далеко. Но в коридорах на обратном пути загадочный некто может и столкнуться с ним. Так что считайте это актом проявления солидарности.
Оглянувшись и прислушавшись, Ремус удостоверился, что кругом ни души. И, стараясь не шуметь, направился к боковому входу в оранжерею. Войдя, плотно прикрыл за собой дверь и осмотрелся. Поблизости никого не было, но издалека, оттуда, где росли сколь ценные, столь и не безобидные экземпляры, доносились приглушенные звуки. Знакомые, надо отметить, очень знакомые. Ремус задумчиво хмыкнул.
– Неужели? – ему вдруг сделалось весело.
И он уже чуть более бодро двинулся вперед, ведь был почти уверен, кого обнаружит за актом ночного вандализма. И действительно… Через несколько шагов волшебник смог разглядеть знакомый силуэт девушки, склонившейся над клумбой.
– У нас с тобой, что не встреча, то сплошное чувство дежавю, – так, чтобы могла услышать Розье, произнес парень. – Ночь, тишина, вокруг ни души. Оранжерея. Ты и я. Очень даже мило. На первый взгляд. Если забыть, что здесь в такое время нам находиться не положено.
Он намеренно сделал паузу, словно бы пытаясь призвать Нимуэ к порядку. Правда, хитрая усмешка подпортила немного образ правильного старосты. Да и Ремусу ли устраивать сеансы морализаторства? С его-то причастностью к шалостям компании мародеров да периодическим отлучкам в Визжащую хижину. Поначалу туда он наведывался лишь строго в полнолуние, чтобы сохранять тайну своего второго облика. Затем и просто, когда хотелось побыть наедине с самим с собой, отдохнуть или позаниматься, чтобы никто не дергал.
Поэтому усмешка стала еще более хитрой и он продолжил:
– Как бы не положено… Но! Но мы здесь.
Ремус подошел к Розье поближе, чтобы была возможность рассмотреть, что же её неугомонной душеньке понадобилось в оранжерее, да еще глубокой ночью.
– Что ищешь? – поинтересовался он, присев на ботик клумбы. – Что за зелье собираешься творить? Школа останется стоять или её разнесет по камешкам?
И это, к слову, была не просто красочная метафора. Розье могла, даже не запыхавшись, раскатать старинный замок по камням. Её потенциал Люпин оценил практически сразу и пребывал в восторге, чего таить. Сочетание древней чистой крови и искренней любви к магии творило чудеса. Сам Ремус к силе относился немного иначе. Он гордился тем, что родился волшебником, пусть и полукровкой. Ему нравилось копаться в старых книгах, создавать свои собственные заклинания, искать ответы на неразрешенные ответы. Но Люпин был больше теоретиком, а Розье – практиком. Наверное, это и делало общение с ней настолько интригующим.
– Что ты сказала, прости? – со смешком переспросил волшебник, уловив ворчание девушки в перерыве между размышлениями. – Яду мне в сок? Спасибо за заботу и внимание, но я как-нибудь обойдусь. Здоровье оно, знаешь ли, не казенное…
Люпин в целом был все же положительным парнем. Но в компании Розье в нем просыпалась какая-то странная темная сторона. Он любил их перепалки, какие-то споры по важным и самым глупым темам. Было в этом общении что-то тонизирующее, как глоток свежей прохладной воды в знойный день. И это ему, страшно признаться, нравилось.
– Долго ты еще будешь здесь предаваться ботаническим страстям? – чуть позже снова поинтересовался Ремус. – По коридорам бродит Филч. Более злобный, чем обычно, так как сегодня не удалось схватить нарушителей распорядка на горяченьком. Или ты и его уже очаровала, и встреча с ним тебе не страшна?
В силе очарования Розье Люпин не сомневался. Она умела находить язык с людьми, друг для друга бывшими едва ли не смертельными врагами. А это талант! Неоспоримый. И на это обаяние легко было клюнуть. Рем не стал исключением из правил. Правда, не все так однозначно. По поводу Ним волшебник никогда не питал каких-либо иллюзий. И в её образ светлого ангела без упрека он не верил. Вернее, он видел, что это лишь ширма, маска, которую девушка даже не сильно пытается скрыть. А что таится за ней, в глубоких синих водах? Любопытно и интригующе. У каждого человека свои увлечения. Одно из увлечений Люпина было именно таковым.